Семь лет назад

Я оставил девушку там,

 а ты все еще тащишь ее?

Дзенская притча

 

1

Села напротив и выдохнула: табак, помада, и что-то весеннее еще примешалось.

– Сирень, – сказала она. – Распустилась у церкви, или храма, не знаю.

Михаил взглянул на девушку и сразу же опустил взгляд — обратно, к остаткам кофе. Он сидел за черной половино стола, ближе к окну — голову и тело склонил над стайкой разбившихся салфеточных лебедей у кофейной чашки.

– На углу которая, – уточнила девушка.

– На углу храм. Михаила. Архангела.

– Тебе сорвала, – она положила на стол чуть подвядшую кисточку сирени. – Пришлось на забор вскочить.

Девушка окликнула официантку, озвучила заказ, а оглядевшись, села с краю – за жёлтую половину стола.

– В странных местах ты собеседования проводишь, Миша!

Девушка игралась с кисточкой сирени: перекатывала её то на одну половину стола – на чёрную, то возвращала на свою – жёлтую.

– Собеседование? Тебе нужна работа?

– А я не сказала? Ну вот… А я думала, у нас будет настоящее собеседование!

– Ну ладно, ладно, пускай так, – Миша сбивал лебедей в кучку. – Но мы-то с тобой знакомы… Сколько? Можно и без офиса.

Миша сдвинул пустую кофейную чашку на жёлтую часть стола – поближе к краю. Девушка тут же зацепилась пальчиком за её ручку; покрутила чашку по часовой. Чуть выше запястья на её белой вязаной кофте вздернулась петелька.

– Так сколько? – спросила она. – Когда мы познакомились?

Миша взглянул на собеседницу: прядь темных волос соскользнула девушке на лицо.

– Семь лет назад, – сказал он и отвел глаза. – Так ты говоришь, у храма сирень распустилась?

Девушка кивнула; она оглядывала кофейню, Михаил же старался не встретить её зеленых глаз.

– Не помню, чтобы там росла сирень. Когда я был там последний раз никакой сирени не было.

– А ты разве не мимо храма в офис ходишь? Он же рядом!

– Ну да, да. Просто некоторые места в городе стараюсь обходить.

– Интересно, – сказала девушка. – И давно ты обходишь его стороной?

Михаил перевел взгляд с лебедей на кисточку сирени.

– Лет семь уже, – ответил он.

– О чем таком можно беспокоиться семь лет?! – девушка продолжала рассматривать кофейню.  – Ты мне не рассказывал, почему?..

– Наверное, я просто не люблю церкви. Или они меня.

– Ну расскажи, расскажи!

Миша не поднимал головы; смотрел на черную поверхность озера с лебедями.

– Я зашел… – Михаил взял «лебедя» за шейку. – Не знаю, зачем я зашел. Решил, что надо. И только я переступил порог, как со всех сторон меня облепили старухи – свечки мне совали, деньги требовали, нашептывали, перед которой иконой следует становиться. Потом отстали, оставили меня одного под сводом со свечами. А вокруг темнота, дым, гарь, иконы. И кто-то подталкивает меня к подсвечнику, под чей-то образ. Я начал поджигать свечи от тех, что уже горели, а они никак – не берутся. Поджигаю, пламя за фитилек цепляется и тут же срывается.

Миша взглянул на собеседницу – её рельефные губы прогнулись в улыбке – опустил глаза и продолжил.

– Разнервничался, лоб намок, а голову как обручем стянули. Думаю, бракованные свечи старухи подсунули. Дым, гарь, вокруг… Те, что не принимаются откладываю, поджигаю другие, но без толку. Ни одна так и не взялась. И вот стою я, таращусь на эти огоньки – свечи в руках мну – и глаза уже слезятся, а я все пялюсь и пялюсь, взгляд оторвать не могу. И бубнеж за спиной слышу. Наверное, всё те же бабки. Наверное, подумали, какой-то не такой я, раз не работают свечи; проклинают, наверное… А я еще слезящиеся глаза потом на образ поднимаю, и он кривится весь, плывет, словно потешается надо мной. Гляжу на другие –  и те тоже, все потешаются по сторонам на другие – и от смеха будто мироточат…

Официантка опустила чашку с кофе прямо в руки девушки. Затем забрала пустую чашку Михаила, но почему-то не тронула его лебедей.

– Я попятился, – продолжил Михаил. – Начал выходить, но будто потерялся, и какая-то старуха взяла меня под руку и потихоньку вывела. Больше я туда не заходил. И сирень тогда еще не росла.

– Вечно ты что-нибудь такое выдумаешь… – сказала девушка; её тонкие губы держались буднично. – У тебя сигареты есть? Пойдем покурим.

Она едва ли не залпом опустошила чашку и поднялась.

– Спрошу у тебя кое что про работу.

Михаил попросил ещё кофе.

2

– …думаю, с этим я справлюсь, – девушка вернулась на место; её пустая чашка исчезла. – А ты по-моему похудел, Миш.

– Неправда. – Михаил тоже сел, его лебеди преданно лежали на столе. – Всегда таким был, ты забыла.

Рука официантки опустила перед ним очередной кофе; девушка попросила повторить.

– Нет, нет, – она схватила сирень как дохлую мышку. – Щеки были. Тебе надо поменьше пить кофе. И сигарет… Я и сама теперь почти без сахара пью.

Михаил всегда пил без сахара, но теперь опустил три ложечки.

– Помнишь, что я тебе сказала при первой встрече?

– Нет, не помню.

– Ну как же! Ты сам мне это сто раз рассказывал! Ну вспоминай!

Миша поменял позу – мягкое кресло давило на позвоночник. Он помотал головой.

– Ну, в общем, – девушка даже раскраснелась. – Ты увидел меня из окна автобуса… Троллейбуса?

Миша пожал плечами.

– Автобуса, ладно. И ты выскочил на первой же остановке, в первом же ларьке (Роспечать?) купил пачку сигарет и побежал в обратном направлении. Пробежал целую остановку, смотришь, а меня нигде нет! (Дождик еще начался) Ты сел на лавочку на остановке, смотришь по сторонам, надеешься, что где-нибудь я все-таки появлюсь. А меня нет, уже и автобус твой подъезжает; ты ищешь мелочь в кармане. Но вдруг поднимаешь глаза и на противоположной стороне улицы видишь меня! Я выходила из магазина (хоть убей не помню из какого!).

Миша насилу пил переслащённый кофе.

– Ты бросился напрямик, даже не по переходу, а прямо через дорогу. Кто-то тебе сигналил, кто-то с визгом тормозил… Кошмар, короче! Но догнал меня, остановил. Я повернулась к тебе, а ты – с таким видом, словно поймал первую попавшуюся – спрашиваешь: не будет ли у меня прикурить! И тычешь в меня не распакованной пачкой. Помнишь, что я тебе тогда ответила? Я сказала: «я не курю». А потом добавила: «и вам бы не советовала. Вы так выглядите, что вам лучше бросить».

Девушка хохотнула, а Михаил сделал последний глоток; пустую чашку он вновь сдвинул на жёлтую половину.

– Столько лет прошло… – Девушка тонкими пальчиками барабанила по столу. – Семь, говоришь?

– Да, в апреле, – отозвался Михаил. – Семь лет назад.

Перед девушкой появилась очередная порция кофе. Она долго смотрела на него, хватала за ушко, поднимала, покручивала; наконец, оставила в покое.

– Ладно, – сказала она. – Покурим? Ещё хотела про работу уточнить…

3

– Ты торопишься? – спросил он и девушка неоднозначно скривила губки. – Я попрошу счёт.

Девушка юркнула за столик и обвила пухлыми ладонями остывшую чашку. Михаил занял свое привычное место. Кисточка сирени валялась недалеко от стаи лебедей.

– Вообще хорошее место, – сказала девушка. – Первый раз тут.

– Нет, мы тут уже сидели.

– Тут?!

– Ага. Тогда здесь еще можно было курить. Мы сидели, – Миша посмотрел прямо, обернулся. – Там, чуть ближе к выходу. Но тут почти ничего не изменилось. Называлось только по-другому и мебель, интерьер…

– Уж не семь ли лет назад?! – спросила девушка и Михаил выхватил язвительный прищур глаз, но ничего не ответил. – Слушай, а это не та ли кожанка?

– Что? Куртка?

Ладони Михаила невольно потянулись к самым истертым местам одежды.

– А, да, да. Всё та же. Кожа. Хорошо носится. Если правильно ухаживать…

– Ты же в ней был, когда просил прикурить, да?

– Да, да.

Девушка сделала глоток. Затем вытянула руку над жёлтым морем столешницы.

– Всегда знала, что жёлтый подходит моему оттенку кожи. А знаешь, к чему он еще подходит?

Миша промолчал.

– К голубым глазам! Думаешь, моим глазам не идет жёлтый? А к волосам? По-моему, светлым волосам отлично подходит жёлтый.

Миша попытался ответить, но лепетал что-то нечленораздельное. Спасла его мимо проходящая официантка. Он дернулся окликнуть её, но и это сделал неловко – наполовину полная чашка дрогнула и остатки кофе глиняными реками проложили себе путь сквозь желтую пустыню; затопили сирень, подхватили всех Мишиных лебедей, и исчезли за краем земли.

– Ничего, ничего, ничего! – девушка вскочила и засуетилась с салфетками. – Не попало?

– Ничего, ничего, – подскочила и официантка.

– Ничего, – сказал Михаил и сел на место.

Утопшую веточку сирени с грязными салфетками и остатками кофе смахнули в мешок, все чашки со стола исчезли. Михаил попросил счет, а девушка ещё какое-то время возила салфетками по столу, подсовывала салфетки и Михаилу. Но он только складывал их обратно в подставку, а ещё старался не замечать кольцо на её руке.

– Ну ладно. Что мы? – начала девушка. – Что решим? Могу я взяться за эту работу?

– Что?.. Слушай, наверное, нет, – Миша старался не смотреть на собеседницу. – Наверное, нет, Вер. Думаю, на всякий случай нам не стоит, наверное…

– На всякий случай, я – Наташа, – спокойно ответила девушка. – Но, думаю, нам и правда не стоит!

Михаил поднял взгляд – в дверях кофейни мелькнула красная толстовка его собеседницы.

Он немного посидел и заказал на свою чёрную половину ещё кофе.

Родился; и после уже не случилось события интереснее. Теперь — как умею — коротаю время до следующего столь же значимого эпизода: пишу, читаю, публикуюсь, работаю, ленюсь (много), бранюсь (много), пью чай, хожу пешком, избегаю пустых бесед, больше молчу и страшусь выходных, ищу себе место и не пытаюсь... Наблюдаю бытие.